17 мар. 2015 г.

Библия без цензуры (Псалом 87)

Расслабьте серьёзное лицо и представьте себе небесную типографию, где готовится выпуск Библии. Серьёзнейший проект! Ангелы мечутся, собирая, проверяя, вычитывая материалы перед «печатью» — надо собрать воедино 66 книг, распределить между четырьмя десятками писателей (не станем называть их авторами), разбросанным по промежутку в полторы тысячи лет. Права на ошибку нет — обязательно надо издать самое глубокое и связное литературное произведение в истории!

Надо всем этим — Главный Редактор, настоящий Автор, Бог, к которому прибегают проверять малейшие детали, точки и запятые — ведь из этой Книги несчётное множество людей узнает Главную Истину своей жизни.

Тут прибегает молодой ангел, из инициативных, держа под мышкой выделенную ему часть книги Псалмов. У него предложение — может как-то дополним восемьдесят седьмой псалом?

Бог его слушает. Дело в том, что в этом псалме не хватает какого-то вывода. Морали, что ли. Идеи, даже. Ангел нервно перелистывает папку — вот, смотрите. Мы планируем вложить в уста поэта боль и страдания от отсутствия Господа, это идея толковая:
«Господи, Боже спасения моего! Днём вопию и ночью пред Тобою: да внидет пред лице Твое молитва моя; приклони ухо Твое к молению моему, ибо душа моя насытилась бедствиями, и жизнь моя приблизилась к преисподней.» (здесь и далее Псалом 87:2–19)
Дальше поэт прямо обращается к причине своей печали — к Богу, давая Ему полную власть над своей судьбой, это тоже мощная мысль:
«Ты положил меня в ров преисподний, во мрак, в бездну. Отяготела на мне ярость Твоя, и всеми волнами Твоими Ты поразил меня. Ты удалил от меня знакомых моих, сделал меня отвратительным для них; я заключен, и не могу выйти.»
Потом он искренне передаёт Богу власть над своей жизнью — сколько бы она ни продлилась, обещая славить столько, пока ещё будет возможность:
«Разве над мертвыми Ты сотворишь чудо? Разве мертвые встанут и будут славить Тебя? Или во гробе будет возвещаема милость Твоя, и истина Твоя — в месте тления? Разве во мраке познают чудеса Твои, и в земле забвения — правду Твою?»
Хотя в последнем можно заметить нотки обиды и даже убеждения… Ведь он уговаривает Тебя, Бог, не забирать у него жизнь, чтобы она была ещё хоть чуть-чуть полезна.

Ангел задумывается на секунду… И вот этом и проблема — поэт задаёт резкие прямые вопросы, плачет, кричит (днём и ночью — наверное это уже привлекло внимание соседей!), он несчастен, он знает, что источник этой печали — Ты, Бог. И мы ведь, говорит ангел, не даём ему какого-нибудь ответа, какой-нибудь хоть маленькой надежды, он так и остаётся со своими вопросами и слезами.

Ведь смотри как он завершает свою грустную песню:
«Но я к Тебе, Господи, взываю, и рано утром молитва моя предваряет Тебя. Для чего, Господи, отреваешь душу мою, скрываешь лице Твое от меня? Я несчастен и истаеваю с юности; несу ужасы Твои и изнемогаю. Надо мною прошла ярость Твоя, устрашения Твои сокрушили меня, всякий день окружают меня, как вода: облегают меня все вместе. Ты удалил от меня друга и искреннего; знакомых моих не видно.»
Конечно, всё это было не так. Мы и представить себе не можем сложность или лёгкость, с которой наш Бог готовил Своё Слово для «издания», и Ему точно не нужны были советы или вопросы ангелов.

Но если у нас возникает такой вопрос — нельзя ли убрать какую-то часть Библии, или добавить немного морали или выводов к какому-нибудь псалму, то мы уже знаем на него ответ.

Бог говорит — пусть остаётся так. Ничего не меняйте.

Но какой же нам делать вывод, что нам думать, когда мы читаем о страданиях этого бедного человека — которые так часто перекликаются и с нашими собственными переживаниями?

Конечно, если мы воспринимаем Бога как Царя, то нас не должно удивлять Его молчание, ведь Он делает то, что хочет, не нам судить. Только зачем тогда включать этот псалом в Библию?

Я в нём читаю не идею, не мораль, не вывод и не наставление, а снимок состояния души. И то, что всезнающий Господь незримо одобрил включение этой поэмы в Своё Слово, говорит громче прочих выводов.

Такое состояние имеет право на существование. Пожалуй, здесь ценно, что поэт не жалуется на Бога, а жалуется Богу. Не возмущается окружающим, а задаёт свои непростые вопросы прямо Создателю. Не сдаётся и не опускает руки, а продолжает обращаться к Творцу, хотя обстоятельства его не балуют.

Такое состояние души требуется для истинного поклонения — для удивительной способности сказать «Благословенно имя Господне!» даже когда всё пропало.

Если мы потеряли всё — и приобрели Господа, то ничегошеньки мы не потеряли.

Кому вы понесёте свои жалобы сегодня?

Комментариев нет:

Отправить комментарий