Промашка героических амбиций (Матфея 26)

Мы считаем себя «добрыми внутри». Иногда привираем, часто ленимся, не всегда делаем нашу работу наилучшим образом (ещё и начальнику грубим), и вспыхиваем гневом при любой обиде. «У каждого свои недостатки», мурлычем мы себе под нос, и верим, что наше истинное лицо проявляется в больших, заметных и редких «героических» поступках, о которых мы любим вспоминать годами, с мечтательной улыбкой на лице. Перевести бабушку через улицу, помочь ребёнку подобрать упавший в песок леденец, заставить котят выпить третий литр молока.

Один характер у нас проявляется постоянно, но в мелочах, а второй, более приглядный, показывает свой прекрасный лик только в исключительных случаях. Что же из этого — настоящее?

Воздержимся от крайностей, и признаем, что у нас есть обе эти склонности. Но было бы самообманом считать свой «бытовой» — привирающий, завистливый, самолюбивый, — характер приемлемой нормой. Особенно интересно размышлять об этом в контексте предыдущих мыслей о том, как нам следует разворачивать свою жизнь — ведь сделав нечто духовное (почти не опоздав в церковь воскресным утром, пожертвовав 1.27% от зарплаты, и улыбнувшись глубоко неприятному вам человеку) нам легко успокоиться и остановиться на достигнутом.

Часто для успокоения хватает просто пообещать что-то сделать (делать — необязательно). Я читаю про Петра:

Тогда говорит им Иисус: «Все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы стада; по воскресении же Моем предварю вас в Галилее». Петр сказал Ему в ответ: «Если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь». Иисус сказал ему: «Истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня». Говорит Ему Петр: «Хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя». Подобное говорили и все ученики. (Матфея 26:31–35)

Похвальные слова, искренняя любовь, горячее стремление быть с Господом в самые трудные минуты! Но Библия тут же, не переводя дыхание, продолжает раскрывать характер Петра — и нет, речь не о том, как он публично отрёкся от Христа. Всё гораздо проще, ближе, по-домашнему:

Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: «Посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там». И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: «Душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: «Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты». 

И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: «Так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?» (Матфея 26:36–40)

Жизнь отдам, никогда не оставлю, брошусь на амбразуру и продамся на органы! Что, надо не уснуть, пока Иисус молится? Пули не свистят, в горящие дома не надо забегать, и репортёры не щёлкают фотокамерами?! Хрррррррр…

Часто мы готовы умереть за Христа, но не готовы жить для Него.

Фото: Ravages